Источник: журнал «Медицинская статистика и оргметодработа в учреждениях здравоохранения».

Тишук Е.А., профессор, д.м.н. Национальный медико-хирургический Центр им. Н.И. Пирогова

В статье проводится анализ воздействия цикличности социально-экономического развития на состояние здоровья населения Российской Федерации и делаются выводы о необходимости определения приоритетов в развитии системы охраны здоровья населения страны.

Известно, что мировая рыночная экономика развивается циклично с последовательным повторением периодов оживления, подъема, кризиса, стагнации. Излишне говорить, что негативные периоды в народном хозяйстве неизбежно отражаются на состоянии здоровья населения.

Для плановой экономики времен социалистического строительства в нашей стране такого рода циклы не были свойственны. Причиной тому, во-первых, было то обстоятельство, что в силу огромных размеров социалистического лагеря, включая страны Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ), народное хозяйство было абсолютно самодостаточным и не зависело от того, что происходило вовне. А во-вторых, экономика, а особенно финансовая система соцстран попросту не была интегрирована в мировое хозяйство.

В настоящее время мы стали свидетелями того, что обострения мирового кризиса в достаточно сильной степени затрагивают нашу страну, и в полный рост встал вопрос своевременного предупреждения его негативного воздействия на здоровье населения. В этой связи как никогда актуальным становится поиск закономерностей влияния кризиса на состояние и динамику общественного здоровья.

Этап развертывания кризиса 1987-1993 гг.

Это было абсолютно новое, беспрецедентное явление в новейшей истории нашей страны, с которым реально живущее тогда поколение на своем веку еще не сталкивалось.

Если быть точным, то перестройка как таковая началась в соответствии с решениями апрельского 1985 года Пленума ЦК КПСС, но понадобилось определенное время для преодоления инерции покоя и негативные изменения в социально-экономической и общественно-политической жизни страны стали вырисовываться с конца 80-х годов.

В течение очень короткого, несвойственного для обладающих высокой степенью инертности популяционных процессов периода времени, рождаемость снизилась по сравнению с достигнутым приемлемым для страны уровнем в 17,2 на 1000 нас. в 1987 году, как одном из последних лет упомянутой относительной социально-экономической стабильности, до 9,4 соотв., или ровно вдвое уже к 1993 г.

И в дальнейшем вплоть до 1999 г. включительно ее показатели оставались на принципиально том же уровне, не демонстрирующем никаких обнадеживающих тенденций, и даже более того, рождаемость в течение 90-х годов продолжала неуклонно снижаться.

 Обратная тенденция в виде слабого, но все же последовательного роста рождаемости стала вырисовываться лишь начиная с 2000 г., но к исходным величинам ее показатели так и не вернулись.

Смертность таким же образом в течение нескольких лет возросла с 10,5 на 1000 нас. в 1987 году до 14,5 соотв. в 1993 году, или в полтора раза, и её уровни точно так же продолжали сохранять столь же негативное выражение.

Более того, начиная с 1999 г. имело место последовательное нарастание смертности, в результате чего ее показатели в 2002-2005 гг. достигли отметки в 16,0-16,5 на 1000 нас., что является совершенно беспрецедентным за весь послевоенный период времени.

В результате, естественный прирост населения с вполне приемлемой для нашей страны величины в 6,7 на 1000 нас. в том же 1987 году уже на стыке III и IV кварталов 1991 года превратился в свою противоположность, став естественной убылью, и в 1993 году ее значения составляли (–5,1) на 1000 нас., в дальнейшем не изменившись в оптимальном направлении.  В стране развилось состояние депопуляции, или обезлюживания, которая растянулась на 21 год, по 2012 г. включительно. В результате за этот период времени страна потеряла 13 млн. 305,6 тыс. человек населения.

Все это закономерно выводит проблему здоровья населения за пределы здравоохранения как отрасли народного хозяйства, поднимая ее на геополитический и даже планетарный уровень и придавая ей значение предмета национальной безопасности во всех ее составляющих – политической, экономической и государственной. При этом следует иметь в виду то обстоятельство, что действие кризиса проявлялось не изолированно, а осуществлялось на фоне и в тесном взаимодействии и переплетении с долговременными закономерностями естественнонаучного характера, неуправляемыми по своей сути, неблагоприятные фазы которых пришлись на два последних десятилетия.

 К их числу принадлежат прежде всего отдаленные последствия огромных невосполнимых людских потерь, понесенных страной в ходе Второй мировой войны, а также демографический переход к современному способу воспроизводства населения, представляющий собой столбовую дорогу развития всего человечества.

В этой связи, фоном и предпосылкой для первого этапа кризиса стало то обстоятельство, что смертность в 70-е и 80-е годы была искусственно заниженной, поскольку в это время своей смертью должны были умирать те десятки миллионов советских солдат и офицеров, кто погиб в ходе Второй мировой войны.  Но они не умирали, и отведенные им природой клеточки в статистических таблицах оставались незаполненными. В начале же 90-х годов в полосу интенсивной вымираемости вступило многочисленное поколение наших соотечественников, родившихся после 1927 года как последнего года военного призыва.

Известно, что всплеск ухода конкретного поколения совпадает примерно с ожидаемой продолжительностью предстоящей жизни, для нашей страны того времени – это примерно 65 лет. Следовательно, показатели общей смертности для упомянутого многочисленного поколения должны были совпасть с годами, близкими к 1992 г., что и произошло на самом деле.

Влияние же на смертность населения России социально-экономических последствий кризиса выразилось прежде всего в том, что его тяжесть обрушилась именно на трудоспособное население страны, показатели смертности среди которого возросли буквально в кратном выражении.

 Так, в возрасте 25-29 лет смертность возросла с 1987 года по 1994 год вдвое – с 1,7 на 1000 нас. до 3,4 соотв., в возрастной группе 30-34 лет – в 2,83 раза (с 2,1 до 4,7 соотв.), 35-39 лет – в 2,27 раза (с 2,9 до 6,6 соотв.), 40-44 лет – в 2,29 раза (с 4,2 до 9,6 соотв.) и в группе 45-49 лет – в 2,03 раза (с 6,5 до 13,2 соотв.).

В то же время, бесспорно, обращает на себя внимание отсутствие динамики в смертности пожилых групп населения страны, которые, вопреки установившемуся в общественном сознании мнению, оказались все-таки надежно социально защищенными перед лицом кризиса.

Но тем не менее, поскольку в силу вышеупомянутой причины численность поколения родившихся после 1927 года была кратно большей по сравнению с остававшимися к тому времени в живых участниками военных действий, то при неизменных показателях повозрастной смертности пенсионеров возросло абсолютное количество умерших, а вместе с ним и значения общего показателя смертности.

Понятно, что рост смертности населения страны в целом был обусловлен преимущественно причинами, свойственными для трудоспособного населения страны, принявшего на себя всю тяжесть кризиса. Прежде всего, обращает на себя внимание динамика по классу травм и внешних причин, которые в значительной степени выходят по своей этиологии за пределы ответственности здравоохранения и являются полем деятельности социальных служб и правоохранительных органов (убийства, самоубийства, дорожно-транспортные происшествия, случайные отравления алкоголем и т.п.).

Так, смертность по классу в целом возросла со 126,3 на 100 тыс. нас. в предкризисном переписном 1989 году до 250,7 соотв. в 1994 году, ставшем апогеем кризиса в отношении смертности, или ровно вдвое. В том числе по причине случайных отравлений алкоголем рост составил четырехкратную величину, или с 8,8 на 100 тыс. нас. до 37,8 соотв., смертность по причине убийств возросла в 2,5 раза, или с 12,6 до 32,6 соотв., и самоубийств – в 1,5 раза, или с 25,8 до 42,1 соотв.

При этом в отношении трудоспособного населения, рассматриваемого отдельно, динамика показателей смертности по причинам данного класса была еще более стремительной: интенсивность смертности в результате случайных отравлений алкоголем возросла с 11,3 на 100 тыс. соотв. нас. в 1987 году до 53,0 в 1994 году, или в или в 4,7 раза, убийств – с 10,6 до 46,8 соотв., или в 4,4 раза, самоубийств – с 28,0 до 56,4 соотв., или в 2,0 раза, по всем причинам класса – со 119,8 до 328,7 соотв., или в 2,7 раза.

Важно иметь в виду то обстоятельство, что не имеющий аналогов для сравнимости рост смертности трудоспособного населения страны стал следствием необходимости в предельно сжатые сроки, порой превышающие адаптивные способности человеческого организма приспосабливаться к существованию и деятельности в иных координатах социально-этических ценностей. Последнее выразилось в существенном возрастании показателей смертности по причинам класса болезней системы кровообращения (с 600,9 на 100 тыс. нас. в 1989 году до 837,3 соотв. в 1994 году), что имело место преимущественно за счет бесспорно стрессогенной патологии, к числу которой принадлежат острые расстройства гемодинамики коронарного или церебрального русла, протекающие, как правило, остро, без обычной клинической картины последовательного нарастания клинических проявлений и быстро заканчивающиеся смертью, причем у лиц трудоспособного возраста смертность в результате причин класса возросла со 131,8 в 1989 году до 245,2 в 1994 году соотв., или почти в двукратном масштабе.

Наряду с этим, ухудшение резистентности организма как следствие изменения в негативном направлении состояния качественных и количественных параметров питания и усиления санитарно-эпидемической напряженности в сочетании с неупорядоченной миграцией обусловило трехкратный рост заболеваемости и смертности по причине туберкулеза, темпы которого отбросили страну в самый конец мировой ранговой таблицы при том, что достигнутые в течение предшествующей эпохи успехи стали предметом заслуженной гордости советского здравоохранения.

Разумеется, что темпы динамики обусловлены, в основном, за счет трудоспособного населения, в среде которого смертность возросла с 9,5 в1989 году на 100 тыс. соотв. населения до 27,2 в 1999 году, или в 2,9 раза.

Помимо этого, рост смертности охватил и другие ведущие классы патологии: болезней органов дыхания, где показатели изменились с 58,5 на 100 тыс. нас. в 1989 году до 80,8 в 1994 году, и с 20,1 до 41,0 у трудоспособного населения; и патологии органов пищеварения, в отношении которой имела место динамика с 27,6 до 45,9 соотв. и трудоспособного населения в том числе с 15,7 до 34,5 соотв.

Кроме того, стремительность изменений показателей смертности по ряду классов и отдельных причин в сторону ухудшения привела к возникновению феномена «замещения» патологии, выразившегося в снижении смертности, прежде всего в трудоспособных возрастных группах, от злокачественных новообразований вследствие того, что преждевременно погибшие несколькими годами раньше от насильственных и других различных внешних причин попросту не доживают до «своего» рака.

Но кризис только обострил постоянно существовавшую в стране проблему преждевременной смертности трудоспособного населения, особенно мужчин, и это контрастно предстает на фоне того обстоятельства, что показатели смертности в трудоспособном возрасте в 5-7 раз превышают аналогичные коэффициенты в других экономически развитых странах.

Последнее означает, что из каждых 7 случаев смерти трудоспособного населения в нашей стране заведомо предотвратимыми являются 6, а абсолютные значения предотвратимых потерь данного контингента составляют примерно 450 тыс. мужчин и 60 тыс. женщин ежегодно.

На данном фоне особое значение приобретает проблема сверхсмертности мужчин. Известно, в частности, что разница в продолжительности жизни мужчин и женщин в целом по стране стабильно равняется 13-14 годам, что является абсолютно беспрецедентным в мировой практике. Такого разрыва в смертности полов нет ни в одной другой стране мира, как в развитых, так и в развивающихся регионах планеты.

 Важно сказать, что в преимущественном перечне субъектов Российской Федерации продолжительность жизни мужчин вообще не превышает 54-55 лет, а в значительном ряде случаев не достигает и 50 лет. Причем речь здесь идет в основном о русскоязычных регионах Европейской части страны, Сибири и Дальнего Востока, представляющих собой этнический стержень нации.

В отношении рождаемости следует заметить, что помимо не зависящего от кризисных событий девяностых годов снижения численности родившихся как отдаленных последствий Второй мировой войны в виде волнообразного уменьшения количества находящегося в репродуктивном возрасте населения страны (именно на годы, близкие к 1993 г., пришлось максимальное снижение численности родившихся, поскольку в то время не родились внуки тех, кто сам не родился в ходе войны), в результате обусловленного социально-экономическим кризисом ухудшения условий существования широких социальных слоев произошло снижение интенсивности рождаемости, заключающееся в уменьшении значений ее суммарного коэффициента, т.е. количества детей, рожденных в расчете на одну женщину, находящуюся в репродуктивном возрастном периоде, т.е. 15-49 лет.

При значении указанного коэффициента, необходимом только для простого воспроизводства населения, не ниже 2,15, в 1999 году он сместился до отметки в 1,17, что в два раза ниже минимального уровня простого замещения поколений. При этом снижение рождаемости произошло за счет практически всех репродуктивных возрастных групп женщин.

Так, в возрасте 20-24 лет рождаемость в течение 1987-93 гг, как этапа наиболее стремительного нарастания кризисных явлений в стране, снизилась на 30,2% (со 170,6 на 1000 женщин соответствующего возраста до 119,1), 25-29 лет – на 45,1% (со 122,6 до 67,3), 30-34 лет – на 57,5% (с 67,8 до 28,8), 35-39 лет – на 60,5% (с 27,8 до 11,0) и 40-44 лет – на 59,0% (с 6,1 до 2,5).

На этом фоне в течение того же отрезка времени практически без изменений осталась рождаемость в возрасте 17-19 лет, уменьшившись только на 2,5% (с 48,5 до 47,3 соотв.), причем у 14-15-летних рождаемость даже возросла. Излишне говорить, что это не совсем желательный для рождения детей возрастной период и свидетельствует это скорее о неблагоприятных процессах в обществе.

Вместе с тем, надо иметь в виду то обстоятельство, что основные количественные демографические потери за счет численности потенциально неродившихся были понесены всё-таки за счет наиболее благополучных с позиций реализации репродуктивной функции возрастных групп женщин 20-24 и 25-29 лет, поскольку именно на этот возраст приходится 65,4% всех случаев рождения, что составляет подавляющее большинство.

Кроме того, снижение рождаемости имело место за счет вторых и третьих по порядковому номеру рождений, что также не является желательным в силу неравномерности жизнеспособности первенцев и последующих детей. Известно, что наиболее оптимальным является здоровье детей, родившихся вторыми и третьими.

В период 1987-1993 гг. значения коэффициентов такой важной предпосылки рождаемости, как брачность, снизились с 9,9 на 1000 нас. до 7,5 соотв., или 24,3%. Разводимость же в течение того же промежутка времени возросла с 4,0 на 1000 нас. до 4,5 соотв., или на 12,5%. В дальнейшем в течение двух десятилетий показатели брачности колебались в пределах 5,8-7,6 на 1000 нас., разводимости – 3,4-6,0 соотв.

В то же время, принято считать, что для простого замещения в народонаселении семей, естественно исчезающих в силу смерти одного из супругов, необходимо располагать разницей между коэффициентами брачности и разводимости, равными 6,0-7,0 на 1000 нас.

Существенное и устойчивое снижение брачности и рост разводимости привели до значений разницы указанных коэффициентов многократно ниже минимально необходимого уровня простого замещения семей, которая практически все два десятилетия балансировала на отметке 1,1-2,4 на 1000 нас., что равнозначно ежегодным потерям в пределах 600-900 тыс. семей.

В данном случае уместно провести определенные параллели с протеканием аналогичного социально-экономического кризиса мирного времени в других экономически развитых странах. Для сравнения больше всего подходит поразившая весь тогдашний цивилизованный мир Великая депрессия 1929-33 гг. Известно, в частности, что в странах Европы в то время брачность не снижалась, а разводимость не росла. Признанным специалистом по здоровью населения Европы той поры, Альбером Сови, данное проявление объясняется возрастанием на фоне кризиса роли социальных связей, т.е. люди попросту цеплялись друг за друга, чтобы не утонуть поодиночке.

Наше же общество продемонстрировало парадоксально противоположное восприятие кризиса, заключающееся в том, что при его ударах население бросилось врассыпную, оставляя на произвол судьбы тех, кто друг от друга зависел в качестве членов семьи, превращаясь из народа, из нации в народонаселение, лишенное между собой каких-либо форм социальных связей, т.е. в некое подобие броуновского движения молекул со всеми вытекающими последствиями.

В качестве еще одного прямого следствия данного процесса находится, среди прочего, последовательный рост числа и удельного веса детей, родившихся в неполных семьях: в 2003 году 29,7 % всех родившихся детей родилось у матерей-одиночек по сравнению с аналогичной цифрой в 1987 году, как одном из последних лет предкризисного времени, равной 12,1 %. Если к этой величине прибавить еще и ставших сиротами вследствие смерти одного или обоих родителей, а также детей, воспитывающихся в неполных семьях вследствие развода и в повторно созданных семьях, то таковых в сумме окажется 73,8%.

Известно, сколь губительным для физического, психического и социального здоровья является воспитание его в семье той или иной степени неблагополучия.

В условиях возникновения и распространения реальной, а не скрытой, как при социализме, безработицы, состояние здоровья стало фактором профотбора и профпригодности. Последнее приводит к тому, что экономически активное население в целях поддержания перед работодателем определенного профессионального имиджа резко ограничило обращаемость за медицинской помощью. В результате остающаяся вне поля зрения медицинских работников значительная часть патологии, объем которой среди трудоспособного населения доходит до половины от её общего количества, продолжает развиваться по своим естественным закономерностям, что в итоге выливается в процессы хронизации, множественности, сочетанности, комплексности патологии, первичной инвалидизации и преждевременной смертности.

Свидетельством этому является то обстоятельство, что показатель больничной летальности на этапе развертывания кризиса стремительно возрос в полтора раза – с 1,1 % умерших в числе выбывших из стационаров в 1985 году до 1,6 % в 1993 году и значения его замерли на примерно таком же уровне и в дальнейшем, что было обязано не снижающимся качеством оказываемой медицинской помощи, а утяжелением состояния поступивших больных.

В этом же ряду находится и то, что на 20-25% возросла и замерла на достигнутом уровне в течение десятилетия продолжительность случая временной утраты трудоспособности как по всем причинам, так и по болезни.

 С 50,0 на 10000 нас. в 1985 г. до 91,1 соотв. в 1995 г. возросла первичная инвалидизация населения. В результате в обществе очень быстро стало накапливаться количество лиц со стойкой утратой трудоспособности.

 Так, за девяностые годы их численность возросла троекратно и достигла по состоянию на начало 1999 года 10 млн. 112 тыс. человек, что является значительным экономическим балластом для народного хозяйства страны вследствие того обстоятельства, что, во-первых, все они выбывают из процесса общественного производства, и во-вторых, общество вынуждено многие годы нести огромные затраты по двум статьям расходов – на медицинское обслуживание с учетом того, что инвалиды потребляют медицинских услуг в 5,1 раза больше чем среднестатистический житель страны, и социальное обеспечение в виде пенсий и многочисленных льгот.

 Кроме того, реализующийся в действительности прогноз Минтруда России свидетельствует, что численность инвалидов будет возрастать и дальше, что станет предпосылкой серьезнейшей социальной катастрофы.

Кризисные явления также привели и к тому, что на фоне снижения обращаемости населения за медицинской помощью с высокой степенью интенсивности происходит рост заболеваемости населения, охвативший все без исключения классы патологии как у взрослого, так и детского населения, причем данный процесс особенно сильно отразился на состоянии хронической патологии системы кровообращения, органов мочеполовой системы, пищеварения, крови и кроветворных органов, эндокринной системы, расстройств питания, нарушения обмена веществ и иммунитета, отличающихся высокой ресурсоемкостью, и темпы динамики в отношении которых достигли в течение десятилетия буквально кратных величин.

Ухудшение параметров качественного и порой даже количественного голодания, полиавитаминоз, недостаток микронутриентов, психическое перенапряжение и многие другие спутники фазы кризиса девяностых годов привели к последовательному снижению показателей здоровья и физического развития детского населения страны, причем это явление прослеживается уже начиная с антенатального периода. Так, обращает на себя внимание то, что из числа российских женщин, закончивших беременность, анемию в предкризисном 1985 году имели 5,4%, в 1990 году показатель вырос до 12,8 % и таким же образом нарастал и в дальнейшем – в 1995 году удельный вес заболевших составлял 34,4%, а в 1999 году – 41,3%. Для мирного времени также величины пораженности беременных анемией являются абсолютно несвойственными.

Кроме того, у беременных нарастала заболеваемость поздними токсикозами (8,9% в 1985 году, 11,2% в 1990 году, 15,7% в 1995 году и 20,2% в 1999 году соответственно), болезнями мочеполовой системы (3,5% в 1985 году, 5,9% в 1990 году, 12,9% в 1995 году и 16,8% в 1999 году) и, системы кровообращения (4,3% в 1985 году и 9,0% в 1999 году) и т.д.

Отмеченное ухудшение состояния здоровья беременных неизбежно отражается и на нарастании распространенности патологии в родах, свидетельством чему стало последовательное снижение удельного веса нормального родоразрешения, – если в 1990 году нормальными можно было считать 47,6% родов, то в 1999 году только 31,1%.

Еще одной предпосылкой для дальнейшего ухудшения физического развития детей является то, что имеет место столь же последовательное снижение массы тела при рождении выразившееся в том, что в 1999 году рождалось только 36,9% детей с массой тела более 3500 г. по сравнению с 45,3% в 1985 году.

Появились основания говорить о развитии на массовом популяционном уровне явления десселерации, заключающегося в замедлении физического развития детей от их возрастных характеристик со всеми сопутствующими атрибутами – белковым и витаминным голоданием, ухудшением памяти и умственных способностей вообще, снижением иммунной и нервно-психической резистентности организма.

По данным выборочных исследований в течение 90-х годов в 1,5 раза увеличилось число школьников с дефицитом массы тела, частота выявляемых функциональных нарушений и хронических болезней возросла почти на 20,0%, более чем у 25% школьников – подростков отмечается задержка полового развития.

Как следствие накопившихся на пути развития ребенка проблем отмечается неуклонный рост первичной ивалидизации детского населения, темпы которого выражаются в том, что по сравнению с 50 тыс. человек в 1987 г. к 2000 году количество детей – инвалидов возросло до более, чем 600 тыс. человек. Это имеет серьезные экономические последствия в силу того, что каждый ребенок-инвалид, находящийся в семье отвлекает как минимум одного взрослого, практически выключая его из сферы общественного производства.

Отмечалось также прогрессирующие нарастание числа и удельного веса лиц, признанных негодными по состоянию здоровья для службы в Вооруженных Силах, – к 1995 г. военно-врачебными комиссиями признавались таковыми уже четырех из десяти освидетельствованных. При этом из числа призванных 40% пополнения призывов в армию не могли выполнить нормативы по физической подготовке, 11,5% имели дефицит веса, каждый четвертый из новобранцев требовал медицинского наблюдения по причине ослабленного здоровья и наличия хронических заболеваний, а у 28% обнаружилось отставание умственного развития.

Дефолт августа 1998 года

Очередной этап кризиса, начало которого ознаменовалось августовским обострением 1998 г., отличается тем обстоятельством, что он стал совершенно неожиданным для населения страны и это привело к сильному стрессогенному проявлению. Массовый стресс выразился в резком нарастании смертности населения от 13,6 на 1000 нас. в 1998 г. до 14,7 соотв. в 1999 г. и 15,3 в 2000 г., которое только усилилось в дальнейшем.

Рождаемость в очередной раз снизилась по сравнению с 8,8 на 1000 нас. в 1998 г. до 8,4 соотв. в последующем 1999 году и 8,7 – в 2000 г. Стремительно, с (-4,8) на 1000 населения в 1998 году, стали нарастать масштабы естественной убыли населения с достижением значений в (-6,3) в 1999 году и (-6,6) в 2000 г.

В абсолютном выражении вследствие естественной депопуляции страна по сравнению с 705,5 тыс. человек в 1998 г. в очередном 1999 г. потеряла уже 924,5 тыс. человек, в 2000 году – 957,7 тыс. соотв.

Обострение социально-экономических параметров, сопряженных с дефолтом 1998 г., незамедлительно привело к активизации процесса эмиграции в направлении дальнего зарубежья, охватившего все основные страны приема.

Так, в 1999 г. в Израиль выехало 36,3 тыс. человек по сравнению с 16,9 тыс. в 1998 г., в Германию – 52,8 тыс. человек по сравнению с 49,2 тыс. соответственно, США – 11,1 и 10,8 тыс. человек соответственно, Грецию – 0,87 и 0,79 тыс. человек, Канаду – 1, 84 и 1,44 тыс. человек в 1998 и 1999 годах соответственно.

Рост смертности поразил все основные классы патологии. Так, смертность в результате травм и отравлений к 2000 г. возросла до 214,3 на 100 тыс. нас. по сравнению со 185,3 соотв. в 1998 г., или на 15,7%; в т.ч. за счет случайных отравлений алкоголем – с 16,4 на 100 тыс. нас. в 1998 году до 23,5 соотв. в 2000 г., или на 43,3%, т.е. почти в полтора раза; убийств – с 23,0 до 28,0 соотв., или на 21,7%; самоубийств – с 35,4 до 39,0 соотв., или на 10,2%.

Сопровождающее обострение кризиса снижение уровня жизни привело к значительному росту смертности от туберкулеза, выразившемуся в изменении показателей от 15,4 на 100 тыс. нас. в 1998 г. до 20,4 соотв. в 2000 г., или на 32,0%, это отбросило страну на 70 лет назад, и Россия вошла в число 22-х стран мира, возглавляющих список стран по заболеваемости туберкулезом. Количество впервые заболевших возросло со 110.935 чел. в 1998 году до 130.685 чел. в 2000 г.

Стрессогенность, сопровождающая кризис, не замедлила отразиться на росте смертности населения вследствие патологии системы кровообращения с 748,5 на 100 тыс. нас. в 1998 г. до 844,0 в 2000 г., или на 13,0%, прежде всего за счет поражающих преимущественно трудоспособное население гипертонической болезни, инфаркта миокарда и инсультов. Таким же образом, имел место рост смертности вследствие болезней органов пищеварения с 38,2 на 100 тыс. нас. в 1998 г. до 44,3 соотв. в 2000 г. и органов дыхания – с 57,0 до 69,7 соотв.

Как и на этапе нарастания кризисных явлений начала 90-х годов основной удар очередного обострения 1998 г. пришелся на трудоспособное население, смертность среди которого возросла в возрастной группе 20-24 лет с 2,5 на 1000 соотв. населения в 1998 г. до 2,8 в 1999 г., или на 12,0%, 25-29 лет – с 3,0 до 3,3 соотв. или 10,0%, 30-34 лет – с 3,7 до 4,1 соотв. или 10,8%, 35-39 лет – с 4,7 до 5,3, или 12,8%, 40-44 лет – с 6,4 до 7,2 или 12,5%, 45-49 лет – с 9,2 до 10,2, или 10,9%, 50-54 лет – с 12,5 до 14,1, или 12,8%, 55-59 лет – с 18,0 до 19,7, или 9,4%.

В то же время, темпы изменения смертности пенсионных возрастных групп аналогичным образом оказались несравненно ниже по сравнению с трудоспособным населением: в возрасте 85 лет и старше показатели изменились в течение того же периода времени со 198,6 на 100 тыс. соотв. населения до 207,2, или на 4,3%, 80-84 лет – со 117,0 до 122,9, или 5,04%, 75-79 лет – с 73,5 до 75,0, или на 2,0% соотв.

Снова стали устойчиво нарастать показатели разводимости населения с 3,4 на 1000 нас. в 1998 г. до 3,7 – в 1999 г., и 4,3 соотв. в 2000 г.

Снизилась интенсивность рождаемости в выражении значений показателей суммарного коэффициента рождаемости с 1,24 родившихся на одну женщину, находящуюся в возрасте 15-49 лет, в течение всей жизни в 1998 г. до 1,17 соотв. в1999 г. и в 1,20 в 2000 г

Обострение общемирового кризиса 2008 года

В отношении рождаемости фоном для очередного этапа, обусловленного социально-экономическими изменениями глобального масштаба, т.е. охватившими весь современный мир, стало то, что рождаемость в те годы росла как следствие вступления в репродуктивный возраст многочисленного поколения родившихся до 1987 года.

При этом убедительным свидетельством влияния обострения кризиса являются то обстоятельство, что суммарный коэффициент рождаемости, отражающий интенсивность рождаемости или истинную рождаемость, весьма заметно по темпам роста отстает от общего показателя рождаемости.

Так, начиная с самой низкой точки отсчета по состоянию на 1999 г., по предшествующий очередной волне кризиса 2008 г. общий показатель рождаемости вырос с 8,4 на 1000 населения до 12,1 соответственно, или на 44,1%.

В то же время, значения суммарного показателя рождаемости за тот же отрезок времени возросли только на 19,6% (с 1,17 на 1000 женщин, находящихся в репродуктивном возрасте 15-49 лет, по 1,4 соответственно).

Здесь важно отметить, что в период 1999-2008 гг. динамика факторов, определяющих рождаемость, претерпевала неоднозначные изменения.

Если в течение 1999-2006 гг. темпы роста общего показателя рождаемости (8,4 на 1000 нас. и 10,4 соотв., или на 23,8%) и суммарного коэффициента (1,17 на 1000 женщин, находящихся в репродуктивном возрасте, и 1,3 соотв., или на 8,3%) в принципиальном отношении повторяли приведенные выше особенности динамики, то в 2007 г. по сравнению с предыдущим 2006 г. имел место достаточно резкий рост интенсивности рождаемости в виде скачкообразного изменения значений суммарного коэффициента с 1,3 на 1000 женщин, находящихся в репродуктивном возрасте, до 1,41 соответственно, или на 8,4%.

Оживление интенсивности рождаемости в данном конкретном году было вызвано к жизни надеждами на широко анонсировавшиеся в то время Национальные проекты и учрежденный материнский капитал.

Тем не менее, ожидания не оправдались и в последующем 2008 году наступил закономерный компенсаторный провал, выразившийся отрицательными значениями динамики суммарного коэффициента рождаемости с 1,41 на 1000 женщин, находящихся в репродуктивном возрасте, до 1,4 соответственно.

Рост же общих показателей рождаемости в период 2007-2008 гг. как ни в чем ни бывало продолжался (11,3 на 1000 нас. и 12,1 соотв., или на 7,1%), что было обусловлено непрекращающимся влиянием упомянутого выше фактора вступления в репродуктивный возраст многочисленного поколения наших соотечественников. При этом в течение последних лет произошли качественные изменения рождаемости в различных возрастных группах женщин, которые заключаются в том, что интенсивность её стала смещаться в сторону более старших возрастов.

После самой низкой точки падения общего показателя рождаемости в 1999 г. повозрастные коэффициенты испытали разнонаправленную динамику.

С одной стороны, продолжилась тенденция падения рождаемости, начавшаяся с конца 80-х годов, в возрастной группе 20-24 лет (170,6 на 1000 женщин соотв. возраста в 1987 г., 119,1 – в 1993 г., 91,8 – в 1999 г. и 85,8 – в 2006 г.) и группе моложе 20 лет (48,5 – в 1987 г.; 47,3 – в 1993 г., 28,9 – в 1999 г. и 28,0 – в 2006 г.).

С другой стороны, после снижения рождаемости в период 1987-1999 гг. вновь начался рост показателей в более старших возрастных группах женщин – 25-29 лет (122,6 на 1000 женщин соотв. возраста в 1987 г., 67,3 – в 1993 г., 63,7 – в 1999 г. и 78,2 – в 2006 г.), 30-34 лет (67,8 на 1000 женщин соотв. возраста в 1987 г., 28,8 – в 1993 г., 32,2 – в 1999 г. и 46,8 – в 2006 г.), 35-39 лет (27,8 на 1000 женщин соотв. возраста в 1987 г., 11,0 – в 1993 г., 11,1 – в 1999 г. и 18,7 – в 2006 г.).

При этом обращает на себя внимание то обстоятельство, что темпы роста показателей рождаемости после 1999 г. прямо коррелируют с возрастом – чем старше возрастная группа женщин, тем более стремительно растет рождаемость (на 68,5% в 2006 г. по сравнению с 1999 г. в возрасте 35-39 лет, на 45,6% соотв. в возрасте 30-34 лет, на 22,8% соотв. в группе 25-29 лет).

Объяснением этому наблюдению служит феномен реализации т.н. «отложенной» рождаемости тех поколений 20-29-летних женщин, которые не смогли в полной мере реализовать свой репродуктивный потенциал в бурные 90-е годы.

Важно отметить такое обстоятельство, сопутствующее данной фазе социально-экономического кризиса, как рост брачности и снижение разводимости. В частности, в 1999 г. брачность возросла до 8,5 на 1000 нас. по сравнению с 8,3 в предшествующем 2008 г., а разводимость снизилась с 5,0 до 4,9 соответственно.

Выше отмечалось, что для первой фазы кризиса начала 90-х годов была свойственна парадоксальная реакция общества, заключающаяся в буквально обвальном снижении брачности и росте разводимости и социальной дезинтеграции со всеми ее тяжелыми последствиями для рождаемости. В этой связи, рост брачности и снижение разводимости на нынешнем этапе кризиса следует рассматривать как свидетельство нормализации реакции общества на очередное обострение социально-экономической ситуации, заключающееся в ощущении ценности социальных связей, аналогично тому положению, которое имело место в практике цивилизованных стран Европы во время Великой депрессии 1929-33 гг. В данном случае, наряду с процессом нарастания составляющих компонентов зрелости социума и сформировавшейся в определенной мере адаптивности к рыночным условиям, свою роль сыграла и «подушка безопасности» в виде предшествующих переживаемой в настоящее время фазе кризиса нескольких благополучных в экономическом отношении лет.

В свете вышеизложенного следует отметить, что влияние кризиса на рождаемость на данном этапе не оказалось способным переломить сформированные вступлением в репродуктивный возраст многочисленного поколения положительные тенденции как по состоянию за 2009 год в целом, так и в помесячном масштабе. В основе этого явления лежит достаточно простое объяснение, заключающееся в том, что формально кризис начался осенью 2008 года, но общественным самосознанием серьезность переживаемого момента была усвоена лишь к новому 2009 году, когда стало ясно, что это всерьез и надолго. И с учетом разумеющегося 9-месячного физиологического периода времени снижение рождаемости началось именно с октября 2009 г. Но тем не менее, устойчивой тенденции снижения показателей, за исключением октября 2009 г. не проявилось.

Проявление долговременных закономерностей в отношении смертности на данном этапе кризиса выразилось в том, что в настоящее время в полосу интенсивной вымираемости вступило очень малочисленное поколение наших соотечественников, родившихся в годы Второй мировой войны.

Выше пояснялось, что пик количества умирающих в реальном поколении наблюдается в возрасте, приблизительно равном ожидаемой продолжительности предстоящей жизни, составляющей в настоящее время около 66 лет. Минимальная рождаемость имела место в 1942-44 гг., следовательно, меньше всего потенциально умирающих ожидается в годы, близкие к 2008-10 гг.

Действительно, общие показатели смертности в стране в течение указанных лет последовательно снижались, составляя 16,1 на 1000 нас. 2005 г., 15,2 на 1000 нас. в 2006 г., 14,7 в 2007 г., 14,7 в 2008 г. и, невзирая на бушевавший кризис, – 14,2 в 2009 г. Следовательно, впоследствии неизбежно обозначится новый рост общих показателей смертности, который будет достаточно высоким и продолжительным, так как в полосу интенсивного вымирания вступит многочисленное поколение наших соотечественников, родившихся в послевоенные сороковые и пятидесятые годы, а также в первой половине шестидесятых годов. Как результат, устойчиво высокие общие показатели смертности будут иметь место в течение ближайших двух десятилетий, возможности влияния на которые являются крайне ограниченными.

Влияние обострения кризиса на динамику причин смерти выразилось в том, что имел место относительный рост показателей смертности по некоторым видам патологии, в частности, самоубийствам, гипертонической болезни, новообразованиям.

Упомянутая относительность динамики заключается в сохранении прежних значений коэффициентов смертности по данным причинам на фоне последовательного относительно пропорционального снижения показателей по подавляющему большинству массива причин смертности как отмеченного выше снижения количества потенциально умирающих в период 2008-2010 гг.

При этом высокий уровень смертности вследствие суицидов имел место в период января-июля 2009 г., как времени адаптации населения к развертывающемуся кризису, и начиная с августа того же года показатели смертности по данной причине стали испытывать тенденцию к снижении.

Относительный рост смертности населения по причинам класса новообразований представляется выражением угасания развившегося в начале 90-х годов феномена замещения патологии, сопутствующего, как отмечалось выше, предшествующему резкому росту смертности от каких-то иных причин.

Ухудшение социально-экономической ситуации 2014-15 гг.

Фоном для ухудшения социально-экономического положения страны на данном этапе стало продолжение проявления медико-демографических тенденций естественнонаучного характера. К их числу относится начавшееся снижение рождаемости как следствие вступления в репродуктивный возраст малочисленного поколения родившихся после 1987 года. С другой стороны, начала повышаться смертность как следствие вступления в полосу вымираемости многочисленного поколения родившихся в первые послевоенные годы и десятилетия.

Прямых признаков влияния на состояние здоровья населения Российской Федерации в течение года (с марта 2014 года по конец первого квартала 2015 года) не наблюдается. Возможно, дальнейший ход событий и появляющаяся информация проявят воздействие ухудшения социально-экономических условий на показатели общественного здоровья, но на данном этапе оснований говорить об этом нет.

Проявления кризиса действовали не в отрыве от окружающей действительности, а имело место сложное переплетение и взаимообусловленность с фазами упомянутых долговременных тенденций, либо усугубляя их негативные проявления, либо напротив, нивелируя их и нейтрализуя. В этой связи важно отдифференцировать и правильно понимать управляемые и неуправляемые факторы с тем, чтобы верно расставлять приоритеты и соответственно на них воздействовать.

Выводы

Переход народного хозяйства страны на функционирование на основе рыночных механизмов вызвал к жизни и неизбежный спутник рынка – цикличность оживления экономики и кризисных явлений.

Отличительной чертой влияния на состояние здоровья населения кризисных явлений стала ступенчатость динамики негативных показателей, выражающаяся в последовательном возрастании их значений на новые уровни с каждым очередным обострением социально-экономической и общественно-политической обстановки. При этом негативные тенденции не исчезали после очередной фазы кризиса, а оставались на том же уровне, и каждый последующий этап накладывался на предыдущий.

Наиболее тяжелые последствия для здоровья населения страны были нанесены первичным этапом кризиса 1987-1993 гг., что стало результатом его внезапности и неожиданности для живущих поколений населения, которые не имели опыта подобного рода тектонических сдвигов мирного времени, а также стремительностью развертывающихся событий, превышающих адаптивные свойства человеческого организма.

Кризис стал беспрецедентно мощным для послевоенного времени фактором, повлиявшим на эволюционное протекание популяционных процессов, охватившим все без исключения составляющие общественного здоровья

Второй этап (дефолт 1998 г.) стал дальнейшим продолжением и углублением негативных последствий кризисных изменений.

 На третьем этапе (всемирный кризис 2008 г.), населением были продемонстрированы определенные признаки эволюционирования общества от патологической стрессовой реакции на ломающие привычный уклад жизни сдвиги к адаптивности, проявляющейся в виде упорядоченного реагирования устойчивого социума, присущего цивилизованному, экономически развитому миру.

Признаков же влияния санкций 2014-2015 гг. на здоровье населения Российской Федерации на настоящий момент не наблюдается.

Важно иметь в виду, что цикличные процессы в экономике, затрагивающие также и социальную сторону жизни страны, протекают не изолированно, а на фоне долговременных тенденций естественнонаучного характера, неуправляемых по своей сути, повлиять на которые мы не в состоянии и можем только учитывать их существование при построении прогнозов и конструировании на их основе точных плановых расчетов.

Источник: журнал «Медицинская статистика и оргметодработа в учреждениях здравоохранения» 2016/01